[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

— Чему тебя учил этот учитель? — наконец бросил он.

— Если не можешь победить, беги, — послушно ответил Ло Бинхэ.

— И как же ты следуешь этому правилу?

— Но… — вновь смешался Ло Бинхэ, — но ведь тем самым этот ученик навлёк бы невыносимый позор на пик Цинцзин…

— Затевать драку с кем-то просто потому, что он тебе не нравится… — поморщился Шэнь Цинцю, — в чём тогда разница между этими адептами пика Байчжань и разбойниками-головорезами, царящими под нашими горами? Так скажи мне, кого позорят подобные стычки: пик Цинцзин или всё же Байчжань? Я немедленно отправлюсь потолковать с Лю Цингэ. В году 365 дней — если бы он посвятил хотя бы один из них тому, чтобы приструнить банду своих подопечных, они бы не творили подобные бесчинства!

— Учитель, вы не можете! — поспешил остановить его Ло Бинхэ. — Если вы с шишу Лю опять поссоритесь из-за этого ученика, тогда он… он… — При виде того, что его слова не действуют на учителя, у Ло Бинхэ от страха подкосились колени. Когда Шэнь Цинцю всё-таки приостановил шаг, юноша заверил его: — К тому же, эти синяки вовсе не от ударов моих сотоварищей с Байчжань — это всё оттого, что этот ученик оступался и попадал по себе во время тренировок, так что он наставил их себе сам…

Видя, как сильно он обеспокоен, Шэнь Цинцю со вздохом принялся наставлять его:

— При самосовершенствовании важен постепенный прогресс — нельзя плыть против течения. Зачем же ты так торопишь события? Если, развиваясь слишком быстро, ты тем самым повредишь себе, разве это не достойно того, чтобы сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь?

Однажды он придумает способ научить этих хулиганов с пика Байчжань уму-разуму [5] руками самого Лю Цингэ, так что им останется лишь в бессилии глотать обиды.

Подумать только, адепты пика, следующего лишь седьмым по старшинству, осмеливаются нападать на адепта второго по старшинству пика — неужто иерархия для них пустой звук? Куда это годится?

Когда Ло Бинхэ пообещал, что больше не станет перегружать себя тренировками, Шэнь Цинцю велел ему:

— Ступай в дом.

— Нет, нет, мне хорошо и на улице, — замахал руками Ло Бинхэ. — Если я вернусь в дом, то вновь потревожу покой учителя.

Шэнь Цинцю согнул палец, призвав с земли одежду ученика, и, развернув, одним движением накинул ему на плечи.

— Какой ещё покой? Ты полагаешь, что я способен с лёгким сердцем оставить тебя замерзать на холодном ветру среди ночи в полном одиночестве?

Когда они возвратились в Бамбуковую хижину, сперва Ло Бинхэ собирался вернуться в свою постель, но Шэнь Цинцю забрал у него снадобье, жестом велев проследовать в его спальню.

Притянув к себе изумлённого Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю принялся развязывать его пояс, который сам только что затянул. Лицо ученика тотчас вспыхнуло, и он принялся пятиться, хватаясь за воротник:

— Учитель, ч-ч-что вы делаете?!

— Собираюсь вытянуть застоявшуюся кровь из тканей с помощью лекарства, — сообщил Шэнь Цинцю, потряхивая бутылочку.

— В этом нет надобности, я всё сделаю сам! — принялся заверять его Ло Бинхэ, пытаясь забрать бутылочку. Шэнь Цинцю отвёл его запястье правой рукой и бесстрастно бросил, подступив ближе:

— Ты… и как же ты разглядишь синяки на своей спине?

— Я просто намажусь полностью, — содрогнулся Ло Бинхэ. — Это точно сработает!

С этими словами он вновь попытался отобрать лекарство у учителя. Обычно Шэнь Цинцю не видел от него ничего, кроме покорного подчинения, ровной доброжелательности и невозмутимого упорства — впервые на его памяти ученик выглядел столь смущённым, залившись краской до такой степени, что, казалось, кровь вот-вот польётся у него из ушей. По правде, мужчину даже забавляло то, насколько этот подросток стыдился того, что его избили, а затем вконец засмущался от того, что учитель всего-навсего собирается помочь ему нанести лекарство. Пусть в душе он веселился вовсю, его лицо осталось невозмутимым, когда он принялся упрекать ученика:

— Прекрати шуметь. Пик Цяньцао присылает нам ограниченное количество этого снадобья, так что я не могу позволить тебе расходовать его столь расточительно.

— Я… я…

Ло Бинхэ настолько смешался, что даже принялся называть себя «я» вместо «этот ученик» — в глазах заблестели слёзы, рука стягивает ворот, чтобы защитить грудь — воистину он представлял собой картину отчаянной паники. Придерживая его за плечи, Шэнь Цинцю развернул ученика и, с лёгкостью спустив его одежды, принялся втирать снадобье в синяки на спине.

Внезапно Ло Бинхэ испустил слабый стон:

— Ах!

— Я нажимаю слишком сильно? — спросил Шэнь Цинцю, тут же снизив давление.

Ло Бинхэ бешено затряс головой.

— Тогда что кричишь? — упрекнул его Шэнь Цинцю. — Такой мужественный парень, как ты, должен стойко переносить столь незначительную боль.

— Это не боль. — Ослабевший голос Ло Бинхэ был не громче комариного писка.

Успокоившись на этом, Шэнь Цинцю некоторое время втирал лекарство, а потом попробовал передать немного духовной энергии через ладонь.

— Ах! — вновь выдохнул Ло Бинхэ.

— Да что ж ты поднимаешь такой шум из-за пустяка? — подивился Шэнь Цинцю. — Как ты можешь считаться адептом пика Цинцзин, совершенно не умея держать себя в руках?

— Я… я… — дрожащим голосом отозвался Ло Бинхэ. — Этому ученику вполне достаточно лекарства, учителю не нужно тратить на него свою духовную энергию.

Прильнув к спине ученика, ладонь Шэнь Цинцю медленно скользила вверх и вниз.

— Так хорошо? — спросил он.

Ло Бинхэ не ответил, кусая губы.

Шэнь Цинцю прошёлся по пояснице ученика, недоумевая: «Неужто ему и впрямь неприятно? Быть того не может. Или я напутал с акупунктурными точками? С объёмом передаваемой энергии я точно не ошибся — не слишком много, не слишком мало — отчего же Ло Бинхэ продолжает выказывать признаки недовольства? Или… я просто сказочный неумеха?»

Когда он наконец отнял руку, Ло Бинхэ испустил вздох облегчения — от напряжения его глаза налились кровью. Мог ли он ожидать, что в этот самый момент его заключат в крепкие объятия?

Обнимая его, Шэнь Цинцю опустился на постель.

— …Учитель, учитель! — стенал Ло Бинхэ словно на последнем издыхании.

Шэнь Цинцю не стал снимать его нижнее одеяние, но их разделял лишь тонкий слой ткани, так что они могли чувствовать биение сердец друг друга. Он тесно прижал к себе ученика, до максимума усилив контакт между